Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер

было трое, если не считать нелюдей-гаров. Прошло, наверное, около двух недель по земному времени, а потом наступила трагическая развязка. Многое случилось за эти две недели, не отмеченные в календаре, не освещенные солнцем. Но невнимательный наблюдатель ничего бы не заметил.

Две недели с Аэдис…

Аэдис, богиня Диана. Я изведал восторг, который не испытывал еще ни один мужчина. И не смогу его забыть, пока тело мое не превратится в прах, но даже прах будет помнить.

Я обрел свое наследство…

Глен боялся и ненавидел Аэдис, а она относилась к нему с холодным презрением. Он ее раздражал, но ради меня она терпела его, вот и все.

Я рассказал Глену обо всем, что узнал. Удивительно, но он сразу поверил.

– Шон, эндокринология – область весьма загадочная. Ученые еще не знают точно, для чего нужны различные железы. Щитовидная, шишковидная, таламус – именно они делают нас людьми. Если эндокринная система перестает работать должным образом, перестают работать тело и мозг. Ты знаешь, что бывает от укола тиамина хлорида: он тонизирует, избавляет от токсинов. А ведь это просто витамин B1. Обычно эндокринные железы поддерживают нормальное функционирование человеческого организма. Вполне возможно, что они способны на нечто гораздо большее, а мы пока об этом и не подозреваем. Вероятно, Аэдис права: когда Землю окутало космическое облако, уменьшился уровень радиации, из-за чего ослабла работа определенных желез. Возможно, именно в секреции гормонов и кроется различие между человеком и суперменом. Черт возьми, да никто до сих пор не открыл, для чего служит шишковидная железа. Вроде бы никакой четкой функции у нее нет, но… – Глен ненадолго умолк. – Может, как раз в ней и кроется различие между Аэдис и мной.

– Я был бы крайне признателен, если бы ты постарался преодолеть эту дурацкую предвзятость, – отрезал я. – Аэдис никакое не чудовище. Тебе бы понравилось, если бы я так относился к Поле?

Глен отвернулся, его плечи напряглись.

– Пола – человек. Я хорошо понимаю, чего мы оба хотим. В один прекрасный день поженимся, купим домик, будем растить детей. Я стану практикующим врачом. Пола будет готовить мои любимые блюда, а я – покупать ей подарки. Будем ходить в кино, гулять по заснеженному лесу, плавать – вполне обычные дела. Как бы я хотел оказаться сейчас…

– В Иллинойсе?

Глен вымученно улыбнулся:

– Да нет пока. Нам еще войну заканчивать, забыл?

– Если Аэдис и ее народ вернутся на Землю, они прекратят эту войну.

– Непременно. Но какой ценой?

– Они не убийцы.

– Они убивают будущее, – мрачно сказал Глен. – Мы с Полой хотим детей. Для этого люди и женятся – мы, во всяком случае. А если сверхчеловеки будут отсеивать… доджинов и стерилизовать их… Да пошли они к черту!

– Когда-то Земля принадлежала им.

– Но они бросили ее, драпанули. Земля досталась нашей расе, Шон, и нам пришлось биться за нее. Если бы народ Аэдис не ушел, перетерпел, то постепенно он вернул бы себе утерянное. Эволюция – это борьба. Конечно, всегда есть куча проблем, но нельзя же просто отойти в сторонку, когда начались неприятности, а потом запрыгнуть обратно, когда все уже позади. А ведь именно так и собираются поступить эти суперэндокрины. Но Земля принадлежит нам – нашей расе, нашим детям.

Я смотрел на него, и на моих губах все еще горели поцелуи Аэдис.

– Твоей расе, Глен.

– И твоей тоже.

– Нет… Я пока не разобрался.

Глен поморщился:

– Ты еще передумаешь.

– С доджинами покончено, – решительно сказал я. – Они вышли в тираж. Им выпал шанс, но они его профукали. Им позволят спокойно закончить свой век, уж это-то они заслужили. Люди Диана – не злодеи, они развиты не только физически, но интеллектуально и морально тоже. А чего добились доджины? Преступления, войны, нищета, ненависть, страдания. У суперэндокринов, как ты их называешь, ничего подобного нет.

– И все равно у меня от Аэдис мороз по коже. И от тебя уже.

Я развернулся к двери; во мне вскипел гнев. Но Глен дотронулся до моего плеча и виновато сказал:

– Погоди. Я не это имел в виду, дружище. Ты ведь все еще Шон О’Мара, несмотря на то что говорит тигрица. Пожалуйста, оставайся собой. Не меняйся. Помнишь, ты обещал погостить у меня в Иллинойсе, когда закончится заварушка. Помнишь про мамин гарнир к индейке?

Я рассмеялся и легонько стукнул Глена в челюсть.

– Ладно, малыш, съезжу в твое захолустье… отобью у тебя Полу.

Глен просиял – вот уже много дней я его таким не видел. Но когда я вышел в коридор и заметил бредущего по нему гара, сердце мое сжалось. Как будто я угодил в паутину и бьюсь в ней, пытаясь освободиться, но тем самым лишь оттягиваю неизбежный и очевидный конец.

Ведь я обрел Аэдис, и в моих жилах течет древняя кровь, кровь Ллеу-Атлана, и она пробуждается к жизни. Я уже изменился. Земля, доджины! Мы с ними разной расы! Здесь, в Диане, обрел я свое наследство, свой народ.

И Аэдис!

Я обнаружил ее на крыше башни. Аэдис была как на иголках.

– Шон, я уже собиралась тебя искать, а ты сам пришел. Взгляни! – Она указала на окутанный туманом горизонт.

– Что там? Ничего не вижу.

– Ты слеп, но скоро твои глаза прозреют. Да, пока ты видишь не так далеко, как я, но я скажу: Лар возвращается! И за ним идут люди из Ллеу-Диана! Несут оружие и снаряжение. Они направляются к вратам. Чтобы вернуться на Землю, которую так давно покинули наши предки!

– Да, – сказал я угрюмо. – Жаль, что они пришли. Как бы я хотел, чтобы мы жили так вечно.

– Ничего не закончится. Для нас ничего не закончится, Шон.

– Думаю, закончится. – Я сам не знал, почему говорю это. – Закончится пламенем, смертью и большим горем. Мы изведали счастье, но оно оказалось недолгим.

Аэдис бросилась ко мне в объятия, прижалась губами к моим губам.

– Не говори так! Ты не знаешь будущего. Даже народ Диана не может откинуть покров, скрывающий завтрашний день. Шон, когда изведаешь бурю, ты позабудешь все эти глупости. А буря грядет! Она уже здесь!

– Да?

– Взгляни! Там за пропастью, за храмом врат, мерцает свет. Видишь? Буря из Расщелины, дарующая жизнь и силу богам, снова началась. Шон, недалек тот час, когда ты станешь подобен обнаженному мечу! Ныне твои чувства слабы, но вскоре безумие вскипит в твоих жилах и ты станешь похож на меня. Тебя все еще сдерживают оковы плоти. Пойдем, пока Лар не дошел до замка. Мы отправимся к Расщелине и искупаемся в силе, созидающей богов!

Ее волнение оказалось заразительным.